Отправлено: 01.12.08 21:21. Заголовок: Интервью со священником Александром Добродеевым, зав. сектором УИС Синодально отдела

Если во тьме зажечь хоть малую свечу, то тьма исчезает...

Интервью со священником Александром Добродеевым.

В России сейчас около миллиона заключенных. И каждый десятый из них – верующий. Зачастую, именно в тюрьме многие впервые встречаются с верой. На свободе такой человек и не задумался бы о том, чтобы помолиться или зайти в храм. А в тюрьме встреча со священником приводит к раскаянию тысячи человек.

О преображении человеческой души в местах заключения мы говорили с руководителем сектора Синодального отдела по взаимодействию с правоохранительными учреждениями священником Александром Добродеевым.

– Ваша организация занимается духовным окормлением и социальной помощью заключенным. Скажите, отец Александр, сколько сейчас узников ждут помощи и участия Церкви в их скорбях?

– Страна у нас большая, без малого миллион человек в тюрьмах сидит. Очень тяжелое положение с детьми. Ведь у нас в стране за решеткой сидит двенадцать с половиной тысяч детей. Нигде в мире такого больше нет.

– Для людей, живущих в обычном мире, тех, кто регулярно бывает в храме, исповедь зачастую не представляет ничего необычного – люди идут исповедоваться, не столько для очищения страждущей души, сколько для того, чтобы получить у священника благословение причаститься. А как исповедуются в местах лишения свободы?

– Мы живем в православной стране, и для верующего человека Исповедь – это не просто обряд, а Таинство. И это Таинство образно называют «вторым крещением». Живя в мире, очень непросто не нарушать нравственные законы, быть послушным Воле Божией. И Исповедь – это возможность для верующего человека, который каким-то образом отошел от исполнения заповедей Божиих, от тех обетов, которые он давал в Таинстве Крещения, снова войти в Церковь. Исповедь – это единственная дверь, с помощью которой человек может опять войти в Дом Божий. И по Любви Своей Господь дал нам возможность в любое время прибегнуть к этому Таинству: Исповедь ежедневно совершается в храме, и священники обязаны принять исповедь тогда, когда человеку это нужно.

И этот дар Божий – чудо. Не надо забывать, что по мере наших грехов, по той глубине падения, в которой мы находимся, Господь ведет нас к спасению души через скорби. И когда мы эти скорби терпим, то у нас появляется потребность поделиться с кем-нибудь теми эмоциями, которые эти скорби вызывают. Господь дает нам возможность не только поделиться этими скорбями, но и излить всю боль, которая накопилась в душе, в Таинстве Исповеди. В этом Таинстве удивительным образом участвуют три стороны: сам исповедающийся, священник и Господь.

Святейший Патриарх на Епархиальном собрании города Москвы в своем первосвятительском слове говорил, что нельзя принимать исповедь по телефону или по другим электронным средствам коммуникации. Нужно живое общение. И мы знаем по опыту, что преображение, которое человек испытывает во время искренней исповеди, заметно не только священнику, но и самому исповеднику.

– А какими должны быть плоды покаяния?

– Есть распространенное мнение, что плоды покаяния – это такая «виртуальная реальность», что они и не должны быть видны. Так считают те, кто ни разу не переживал настоящую Исповедь, или вовсе в ней не участвовал. Но нам, священникам, участвующим в этих Таинствах известно много чудесных историй, настоящих преображений. Человек не просто начинает испытывать позитивные чувства, ощущает, что он «был плохой, а стал хороший», нет. Он своим трудом, своей жизнью начинает доказывать, что он действительно преобразился.

И человек, который находится в узах, особенно нуждается в Исповеди, он стремится к тому, чего лишен – к светлому и свободному. И грехи, которые он хоронил в дальних уголках своей души, приходится извлекать из-под спуда. Да, это больно, неприятно. Но Господь дал нам возможность пройти этот путь – путь исповеди, чтобы спастись. И те, узники, которых мне довелось исповедовать, подтверждают, что человек стремится своим опытом, своим творчеством принести плоды покаяния.

– Я знаю, что вы проводили в местах лишения свободы художественный конкурс. А как он проходил?

– Нам прислали со всей России почти две тысячи работ. И это плоды не мгновенного озарения, минутного благоговейного порыва. Над ними трудились многие дни, даже месяцы, кропотливо, с надеждой на Бога и Его Милость. Эти работы несовершенны, в них есть то, что можно назвать тенью греховного состояния души. Но ведь и наша пенитенциарная система – это тень нашего современного общества. И чем выше здание вавилонской башни нашей бездуховности, тем длиннее тень от нее.

Но удивительным образом, там, где господствует беззаконие, там избыточествует и благодать. Это подтверждают те произведения, которые пришли к нам на конкурс. Это плоды нашего всероссийского смотра «Не числом, а смирением». Действительно, преображение не только на словах, оно и в делах. И доказательством этого могут быть эти картины.

Конечно, человеку хочется чуда, увидеть что-то неординарное. Но давайте вспомним, что начался пост. И может быть, главное чудо, которое может произойти у каждого верующего человека, который хочет преобразиться, прийти ко Господу, достигнуть вершины духовного делания, это попросить прощения у собственной мамы. Вот это и есть чудо, самое обыкновенное чудо. И человек, который на это пошел, этого достиг, тот, как мне кажется, и понял, что такое Исповедь, как реальное событие, а не «виртуальное действие».

– Но ведь это можно понять только тому, кто уже имеет этот опыт. А что бы вы посоветовали тем, кто еще не знает, что такое настоящая Исповедь, преображающая человека?

– Тем, кто еще находится на пути к вере, и не видит, какую жертву можно принести Господу, напомню 50-й псалом: «Жертва Богу – дух сокрушен. Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Вот мы должны таким образом сокрушить свою гордыню и попросить прощения у того, возможно единственного человека, которого мы никак не можем простить в этой жизни. И этим исполнить закон Христов. Это и будет самое главное чудо, которое явно будет дано тому, кто этого всей душой захочет.

– Церковь знает много прекрасных образов покаяния: пророк Давид, благоразумный разбойник, преподобная Мария Египетская, преподобный Моисей Мурин… Зачастую, их подвиг воспринимается как красивая сказка, не имеющая продолжения в нашей собственной жизни. Может, это и в самом деле очень высокая планка духовной жизни, неподвластная обычным людям?

– Мы, живя в этом секулярном мире, привыкли ко лжи. Так жить легко, удобно и даже порой получаешь от этой лжи удовольствие. А в правде жить труднее. И примеры тех святых, о которых вы сейчас говорили, конечно, легче воспринять как сладкую сказку, чтобы усыпить наше больное сердце.

Но реальность такова, что плоды покаяния, неприметным образом для окружающих, возникают. И это видно на Исповеди. Человек, который приходит и начинает каяться… я не буду сейчас говорить адреса и фамилии, но я подтверждаю, что ежедневно во время богослужения, когда происходит Таинство Исповеди мы видим множество примеров чистосердечного раскаяния людей, покаяния. И мы видим как это покаяние приводит людей к вершине духовного преображения. Когда Господь взошел на Фавор, Он преобразился: лицо Его стало сиять как солнце, а одежды – белыми как снег. И те апостолы, которые были рядом, увидели это своими глазами.

И я могу сказать, что каждый раз, когда происходит Таинство Исповеди, то ли это бывает с маленьким человеком, который переступил семилетний рубеж, то ли с тем, кто находится в полном расцвете сил, или на закате жизни – происходит удивительное преображение. И как апостолы воскликнули, видя удивительный изливающийся на них свет, «хорошо нам здесь быть!», так и я могу сказать, что священник, принимающий исповедь, а это может длиться много часов, отходит от аналоя каким-то озаренным и даже отдохнувшим, как бы странно это не звучало. И эти силы он черпает в преображении, которое видел своими глазами. Ведь каждый человек, который преображается – он образ и подобие Божие.

И извлекая из своей души тонны греховной руды, мы добываем и крупицы золота покаяния, и отблески Божественного света в наших душах. И священники это видят – меняется даже взгляд человека, его походка, его настроение, у него светится лицо.

– А как сохранить, не растратить обретенное состояние?

– Эмоции, которым мы придаем слишком много значения, не должны быть мерилом духовного состояния. Конечно, плоды покаяния окрашиваются в эмоциональные краски, но главное – это труд, верность Богу, подвиг. Человек начинает подвигаться ко спасению. Вот это и есть самый главный плод покаяния.

– Раньше наша пенитенциарная система называлась исправительной. Теперь даже самые высокие чиновники в погонах не стесняются говорить, что исправлять людей никто не собирается, их надо наказывать. Задача исправления искривленной человеческой души всецело ложится на Церковь, конкретно – на Синодальный отдел по взаимодействию с правоохранительными учреждениями. И это происходит: люди приходят в тюремные храмы, исповедуются, причащаются, многие, выйдя на свободу, находят себя в обычной жизни, не повторяя прежних ошибок. А бывает так, что эти заключенные своим примером воодушевляют других узников, которые переступают через свои сомнения, и тоже приходят к Богу, положившись на опыт товарищей?

– Если в тюремной камере или лагерной казарме есть хотя бы один верующий человек, то это способно преобразить всех тех, кто находится рядом с ним. От веры этого человека зависит и нравственный образ тех, кто находится рядом. Ведь если во тьме зажечь малую свечу, то тьмы нет.

Порой очень трудно, когда нет такого человека, и люди не видят, что кто-то стремится ко Господу и искренне верит. И бывает так, что Господь направляет верующих даже в такие трудные места, как места заключения, чтобы спасти других людей.

У нас сейчас в местах лишения свободы больше 400 храмов, 70 храмов строится, есть больше 500 молельных комнат, это не мало, с учетом того, что у нас в тюрьмах около 70 тысяч верующих. Но всё-таки есть такие тюрьмы, где нет храмов, и приходится с помощью писем, посылок христианской литературы поддерживать евангельский свет. Дело в том, что верующему человеку легче нести моральный ущерб, он никогда не ответит злом на зло. Но те люди, которые соприкоснулись со светом, даже если это были какие-то не очень приятные отношения, никогда не забудут этого события. Ведь это яркое переживание. И этот свет – он светит во тьме, и тьма не объяла его. Эти евангельские слова правдивы в наши дни.

Есть люди, которые в местах лишения свободы получают начальное духовное образование. И мы выдаем им документ, свидетельствующий об этом. И люди к этому стремятся.

Если представить себе гипотетически, что в нашей системе исполнения наказаний не было бы храмов, священников, тех людей, которые несут евангельский свет – то это самое страшное, что только могло бы быть.

– Это ад…

– Да, это действительно, был бы ад.

– А как реагируют на тюремного священника те заключенные, которые прежде не задумывались о вере?

– Очень многие из тех, кто попадает в места лишения свободы, впервые встречаются с верой. Они на свободе никогда в жизни не вошли бы в храм, не помолились, не поставили свечку, не назвали бы Отца Небесного по имени. А здесь у них такая возможность появляется. Ведь двери наших тюремных храмов открыты, больше тысячи священников трудятся на этом поприще.

На наш конкурс присылали работы, где изображены все этапы исповеди. Эти картины рисовали сами заключенные, прямо в тюремном храме. Простые карандашные зарисовки людей, которые изображают любимого батюшку с такими добрыми чертами, с таким светящимся лицом, что это самое прямое доказательство преображения того человека, который рисует, в момент исповеди, и мы можем это показать. Это факт, который нельзя никаким образом опровергнуть.

– Очень часто бывает так, что люди отказываются идти на Исповедь, отговариваясь тем, что «если на душе смертный грех, незачем идти, всё равно не будет разрешения грехов». Вам довелось исповедовать тех, кто совершал тяжкие преступления. Скажите, они тоже сомневались в Милосердии Божием?

– Был случай, когда человек, которого подозревали в убийстве собственного сына, находился более десяти месяцев в местах лишения свободы. Его мама усердно молилась, ежедневно читала акафисты, и за время, что он был в тюрьме, она прочла несколько тысяч акафистов. Она звонила мне, просила, чтобы я приходил к этому подследственному. Я приходил к нему в следственный изолятор, слышал его исповеди. Его голос трепетал от чистосердечного раскаяния. И Господь не оставил его – человек был оправдан.

– Вы считаете, что это был плод покаяния?

– Я считаю, что это были плоды веры. Ведь Господь говорит: «По вере вашей да будет вам». Его глубокое раскаяние, стремление ко Господу, и в большой степени по молитвам его матери – это событие произошло. Я свидетель этому.

Есть много других случаев. Когда человек уже осужден, он отбывает срок, стремится ко Господу. Он видит, что никакие силы не могут его освободить из мест лишения свободы, только Господь, только вера, только Исповедь, участие в Таинствах Церкви, принятие Святого Причастия, он укрепляется в вере и начинает радоваться своим скорбям. Мы получаем много писем из мест лишения свободы и видим, как преображаются заключенные. Люди в местах лишения свободы создают семьи, у них рождаются дети. Я знаю, что многие венчаются в местах лишения свободы. И верность тех членов семей, которые остаются на свободе, вызывает огромную радость у священников. Эти люди, встречаясь с нами, рассказывают, как сила молитвы, покаяния помогла им умирить страсти и успокоить, и подарить надежду – на скорое освобождение их родного человека, оказавшегося в узах.

Но главными свидетелями чуда нравственного преображения человека становятся дети тех людей, которые возвращаются домой из мест лишения свободы. Я видел глаза этих детей, в которых страх неизвестности сменяется радостью при виде света, которым лучатся их папы или мамы – и это тоже свидетельство истины, пожалуй, самое ценное для будущего этих детей.

Беседовал Сергей Канев

Источник: http://blagoslovenie.su/

 Отправлено: 06.12.08 17:18. Заголовок: Недавно вышла книга ..

Недавно вышла книга на основе переписки с заключёнными: Иерей Владимир Соколов. „На грани жизни“ (см. http://ostrog.forum24.ru/?1-9-0-00000016-000-0-0-1225997267 )

В этой книге есть письмо, адресованное заключённому, которое, думаю, хорошо дополнит тему.

Письмо третье.
ОБ ИСПОВЕДИ

Добрый день, Алексей!
Получил ваше письмо. Житейские ваши проблемы мы как-нибудь сообща разрешим, все, что вам необходимо, уже выслали, а вот духовные – разрешить не так просто, и вы правы, они сегодня всеобщие, потому что на дворе «зима» – время духовного оскудения.

Духовная жизнь в человеке начинается с покаяния, а вот покаяния-то у нас нет. И даже не потому нет, что не каемся, а потому, что не умеем каяться, – просто не знаем толком, что это такое, у нас практически нет такого опыта. Опыт предполагает конкретное содержание, которое тот, кто его имеет, может отстоять не словами, а явить духом. Нас, к сожалению, устраивает ложь. Но исповедь может быть содержательной только тогда, когда она на самом деле о правде, а не изображает правду, когда она не лицемерие (потому что так принято), а действительное предстояние перед разоблачительной правдой – только тогда исповедь может стать очистительной. Но это предстояние связано с болезненным чувством, потому что истина уязвляет нас, по той простой причине, что мы отождествились с ложью. Она может быть и потрясением, своеобразным духовным «землетрясением».

Исповедь не только в назывании (именовании) греха, она в желании себя изменить, в готовности ждать целую вечность этого изменения, и в непримиримости с грехом, потому что грех не имеет никакого отношения к подлинному существу человека. Но мы не умеем просить и не умеем ждать. Ждать, значит – воздерживаться, поститься, но поститься ради иного бытия, а не из презрения к этому.

Мы превратили исповедь в спектакль, в актерство, которое закрывает от нас подлинный смысл происходящего. В этом театре мы и актеры, и зрители, – свыкаемся с ним так, что не замечаем даже всей этой театральности. Чтобы ее ощутить, необходимо хоть на миг перестать быть актером или зрителем, – выйти из театра, не создавать этот спектакль (ведь спектакль создают не только актеры и режиссеры, но и в не меньшей степени зрители). Однако всем нам, похоже, нравится «представление», мы – пассивные зрители, отсюда происходит наша духовная бесплодность. Такая исповедь – духовный тупик.

Настоящая исповедь – это хирургическая операция, на которой бывает больно, зато потом появляется здоровье. Сначала боль, а здоровье потом. Но что именно в нас болезнует? – в этом главный вопрос. Не должно ли оно, переболев, окончательно исчезнуть? Так что же мы так беспокоимся о боли?

Как видите, Алексей, здесь очень много вопросов, но как мы можем на них ответить, если всякий раз «мужественно» убегаем от них? Исповедь не может быть бегством – от себя не убежишь, все равно рано или поздно придется встать лицом к лицу к самому себе, изломанному жизнью во грехе. Вечно бегать нельзя, вечно обманывать себя и других невозможно. Не лучше ли сразу устремиться к правде, чем идти к ней окольными путями? Надо уметь беречь время своей жизни – его нам всем, без исключения, отпущено слишком мало. Рассуждение сможет сберечь для нас это драгоценное время; терпение и умение ждать и неназойливо просить способно нас изменить, наполнить бесценной мудростью, перед которой все сокровища мира покажутся гнилушками и черепками. Если правды, беспощадной правды нет, то не может быть исповеди. Исповедь – это жажда правды, жажда, которая вырывает человека из лап лжи и, поставляя его перед Богом, рождает в нем нового, истинно правдивого человека.

Вот вы говорите, что не в колонии, а на свободе стали заложником организаций при оформлении документов... но в еще большей степени мы становимся заложниками слов и определений, когда что-то неверно определено или поименовано. Именно это происходит у нас и в отношении исповеди. Вы говорите, что не знаете, как «бороться со страстями», но откуда вы взяли, что с ними надо бороться? Очевидно, вас так научили, вот мы все и боремся со страстями. Святые же отцы говорят, что страсти – это извращенные добродетели. А разве можно бороться с добродетелями, пусть даже и извращенными? Страсти, учат святые отцы, надо пасти, преображать их, – возвращать их к своей добродетельной сущности, а мы все боремся, но этим самым вырываем и корень добродетели. Хотим сразу же добиться доброделания, лишь пройдясь косой по сорняку, но ведь он снова отрастет, сколько его не срезай. Такая борьба бесплодна, она только отвлекает силы от настоящего преобразования страстей.

Это я и называю театром: мы изображаем, что боремся, изображаем, что побеждаем, а святые «пасли» не один десяток лет – они имели терпение, но главное, – они называли происходящее правильными именами, точно определяя сущность процесса. У нас сегодня нет никакой ответственности к произносимому слову, к определению – вот и ходим вокруг да около, бес, как говорится, по кругу водит. Игра опасна тем, что совершается по определенным правилам, в ней всегда человек застрахован правилом. Это правило изображает жизнь, но не может ей стать по существу, потому что жизнь не подчиняется правилам. Она всегда есть некая неожиданность, однако мы не готовы встретить ее в этой неожиданности, поэтому и проходит она мимо нас, по тем самым правилам и проходит, которые мы себе избрали для того, чтобы ходить «вот здесь и нигде больше».

Что-то мы где-то слышали, что-то где-то читали; кто-то нам поведал эти правила как истину от святых отцов, а на самом деле – это бабушкино доморощенное богословие. Они уже состоялись, определились – и других определяют, а ведь человек – существо становящееся, изменяющееся. Изменяться – это его свойство (во всяком случае, здесь, в этой жизни). Само покаяние-то называется на древнегреческом метанойя, что означает изменение ума, изменение своих ложных представлений на подлинные. Если это изменение произведено правильно, то тогда можно говорить о каком-то продвижении к Богу, о преобразовании страсти – это аскетическое продвижение и есть собственно подвиг (от слова двигаться). Страсть преобразуется длительным врачеванием – горьким лекарством покаяния, постоянным изменением ложных о себе представлений на подлинные, то есть углубленным знанием, открытием в себе новых граней греха.

Однако, ведь нет в нас этой перемены на подлинное; более того – устраивает старое, изношенное, ветхое, потому что боимся изменений, страшимся их. По правилам (по закону) жить легче. Но „делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познается грех“ (Рим. 3, 20). Если мы не поймем того, что человек в своем нынешнем состоянии совсем не то существо, которым он должен стать, то так и останемся теми, кто не хочет становиться человеком, ибо на исповедь мы приходим для того, чтобы сделаться людьми. Мы приходим к Богу с тем, чтобы Он нас исправил, но исправление происходит по нашему разумению, по нашей вере и нашему слову, – тому слову, которым мы определяем то, что происходит с нами.

Таким образом, исповедь – это процесс творческого соработничества, она начинается человеком, а Бог ее завершает. Для многих же православных исповедь сегодня лишь магия процесса. Но магия ломает сознание, даром это не проходит –человек надолго погружается в фантастический мир. Мы каждый раз собираем к исповеди грехи для того, чтобы прийти к священнику «отчитаться о проделанной работе» – сдать грехи и, получив облегчение, снова пойти их собирать. Нам кажется, что чем больше мы грехов назовем, тем от большего их количества избавимся. Хотя, все совершается прямо противоположным образом: чем глубже мы осознаем причину одного греха, тем от большего количества грехов мы начнем избавляться, потому что грехи находятся в генетической связи -один грех порождает другой, а этот – третий.

Сама «магия» называния греха важнее для нас, чем его осознание. Такая «магия» имеет тенденцию вырождаться в другую «магию» – «магию» наложенной епитрахили и разрешительной формулы. Мне рассказывали, как проходила исповедь в одном храме: выходил священник и читал разрешительную молитву, а потом на гвоздик вешал свою епитрахиль и... уходил. Всякий, кто хотел получить отпущение грехов, подходил, надевал епитрахиль на голову и считал, что дело сделано. Но то же самое сегодня происходит и в присутствии священника – все тянутся только к его епитрахили. Может ли в таком случае человек действительно разобраться со своими страстями? Вот в чем кризис-то – и это страшно, а совсем не смешно. Не смешно, потому что мы приняли этот абсурд.

Кроме того, у современного человека почти отсутствует чувство боли от совершенного греха; он кается не от боли, а оттого, что это считается грехом и в этом надо каяться. Почти никто не ощущает себя больным смертельно опасной болезнью – у нас нет не только этого чувства, но и этого сознания. Нет и чувства ответственности за то, что мы совершаем – наша исповедь несерьезна, потому что безответственна; она бездейственна, потому что, не ощущая себя больными, мы не получаем и исцеления.

Покаяние невозможно без сознания своей глубочайшей испорченности и невозможности справиться с этим своими собственными силами. Оно преуготовляет путь Духу, и если нет настоящего покаяния, то Дух не может придти, поэтому мы все в той или иной мере причастны к хуле на Духа Святаго.

Но самое страшное, пожалуй, заключено в том, что мы утратили истинный смысл Таинства Покаяния: для нас оно имеет только обличительный смысл, а ведь оно, как и любое Таинство, – встреча со Христом, Совершенным Человеком. И эта встреча должна нам показать не только то, каким не должен быть человек, но и то, каким он должен стать, – к какому совершенству он призван. Это совершенство как раз и есть самое сильное свидетельство нашей греховности – и поэтому оно вызывает в нас чувство покаяния, но оно же есть и сильнейший созидательный стимул, потому что идеал человека, который мы всю жизнь носим в себе, – здесь, в Таинстве, мы видим воплощенным. Наше покаяние, скорее, ветхозаветное, чем новозаветное. Христианским же покаянием мы можем назвать лишь то Таинство, в котором происходит не только обличение в нас человека ветхого, но и созидание нового.

Поэтому нам всем необходимо поменять свое отношение к покаянию. Подумайте над этим, здесь есть над чем задуматься и над чем поработать.

Священник Владимир

 Отправлено: 15.07.09 17:17. Заголовок: Где ты, покаяние? (Что делать, если сердце не сокрушается от видения своих грехов?)

Раз уж в теме, пошла речь о покаянии, то приведу ещё здесь интересный ответ священника на форуме протодиакона Андрея Кураева:

Где ты, покаяние? (Что делать, если сердце не сокрушается от видения своих грехов?)

Вопрос: Не хочу сказать, что у меня грехов нет. Иначе это будет ложь. Но. Церковь учит нас о том, что мы должны постоянно каяться в своих грехах. То, что они у меня есть, я ощущаю, но сердце от этого не сокрушается. Коли сделала чего, на исповеди расскажу и...и всё. Как будто поговорили о театре с батюшкой. Один раз в жизни у меня было покаяние чистое, оно длилось некоторое время. Теперь одни лишь "констатации фактов", что грехи есть, но нет чувства раскаяния. Не хочу возбуждать в себе покаянное чувство, а то понимаю, что понуждаю себя каяться и что так ложь. Если что - само прийдет. Ведь раньше-то само приходило!
А может и не должно быть такое постоянное чувство раскаяния? Может надо просто жить, а там, коли чего будет - смотреть по обстоятельствам?
Что же делать? Как же быть?


Отвечает иерей Петр Банщиков, Киев, УПЦ (МП):

Спаси Вас Господи, Дарья.

Достижение истинных плодов покаяния - одна з наиболеее трудных сторон духовной жизни православного человека. Здесь очень много подводных камней, и в этой области особенно сильно лютует враг рода человеческого.
Поэтому на быструю и легую победу нам нечего рассчитывать. Однако и руки опускать не надо.

А что же надо конкретно?

Почти ничего не зная о Вашей жизни, трудно давать конкретные рекомендации, поэтому рискну дать Вам несколько возможно слишком общих советов.

Прежде всего, Вы осознали свое состояние если не как греховное, то уж точно как неправильное, ненормальное. А коли так - то первый шаг в преодолении этого состояния - покаяться в том, что нет покаянного чувства! Ибо исповедуя какой-либо грех, мы не просто его называем вслух, мы уже обращаемся ко Господу с просьбой о даровании нам сил на преодоление этого греха. С этого момента мы не одиноки в борьбе с грехом, мы уже с Богом. Священник, зная о Вашем грехе, может начать молиться о даровании Вам покаянного чувства. Это еще одна поддержка в Вашем единоборстве с грехом. Поэтому еще раз поторюсь - начните с покаяния в том, что нет покаянного чувства.

Второе. Начните внимательно следить за своей жизнью. Испытывайте каждую мысль, оценивайте каждый поступок, каждое свое слово. Проверяйте через свою совесть: они (Ваши мысли, слова, дела...) угодны Богу? Они не оскорбляют Господа? Не радуют ли врага? Совесть, как голос Божий, в нас всегда правду скажет о наших делах. Вот и хорошо, что сами себе дали оценку. Только не придумывайте разные отговорки (от таких, как "все так делают", до а он/она/они сами такие... и почему я должна ....). Бывает, нам самим сложно оценить, насколько наши действия оскорбительны для Бога. Здесь могла быть очень полезной беседа со священником. Без подробностей и описания всех обстоятельств было бы хорошо обсудить те или иные поступки с батюшкой.
Но это уже довольно серьезная работа.

Можно начать с малого. Попробуйте вести себя так, чтобы никого ничем не обижать. Не будем пока говорить о высоких материях, просто следите за тем, чтобы к каждому человеку была любовь и жалость. А если их нет, значит, что-то в нас не так. Значит, будем сожалеть о недостойном поведении, а это приведет к более глубокому покаянному чувству.

Третье. Надо помнить, что вера, покаяние и тем более их плоды - это Дары Божьи. А дары могут быть даны, а могут быть и отняты. Нам не ведомо, в каких случаях эти дары нам посылаются. Поэтому мы должны прилагать максимум усилий для их стяжания, а награду за них ожидать со смирением. Пошлет Господь покаянное чувство - слава Тебе Боже. Не пошлет - значит, мне надо пока поработать Господу и без этих даров. Потому что я не знаю, что бы я натворил, пошли Господь мне то, чего я так хотел. Шепотом: про себя лично я очень хорошо знаю, что бы я натворил - начал бы гордиться и тщеславиться.

Четвертое. Вы пишете, что раньше чувство покаяния приходило к Вам, а сейчас нет. Возможно наступил в Вашей духовной жизни очень сложный этап - самостоятельного делания! Трудно сейчас говорить об этом, не зная как давно Вы в храме, какую духовную жизнь ведете... Может быть этот этап еще не настал. Но знайте, что первые шаги в духовной жизни человек осуществляет при помощи призывающей Божией благодати. Это не мы такие хорошие, что с радостью идем в храм, много молимся, имеем глубокое покаянное чувство... и много всяких других радостей переживаем в церковной ограде. Это Бог нам показывает, чего мы можем достичь в церкви. Тут нашей с Вами заслуги нет. Это первый этап в духовной жизни человека. Второй этап - САМОСТОЯТЕЛЬНОГО делания. Господь дает нам САМИМ потрудиться без Его поддержки. Тут все дается с великими трудами. И молиться не хочется, и в храм идти - сил нет и покаяния - никакого нет вообще. В общем, все плохо. Это нормально. Мы именно такие и есть пока, надеюсь. Но в этой нашей немощи малейшее наше усилие много значит в Очах Божиих. И Он, видя наше стремление продолжать работать Господу, пошлет нам поддерживающую благодать. Когда это наступит, Вы сами почувствуете, и мои советы Вам уже не нужны будут.

Простите за многословие. Это от недостатка информации из Вашего сообщения.

С Богом,
и.П.

Источник: Миссионерский форум